«Бостонское
Чаепитие»

Предыдущая Следующая культура», так мощно зазвучавшей у Чингиза Айтматова. Это, естественно, временами будет уводить нас от айтматовских размышлений. Но лишь для того, чтобы — по принципу: «большое видится на расстоянии» — осмыслить в них то самое важное, вокруг чего бьется наша гуманитарная мысль сегодня [2]. 2 В связи с названной темой хотелось бы прежде всего с благодарностью вспомнить о многочисленных тревожащих интеллектуальную совесть нашей общественности выступлениях Д. С. Лихачева, впервые поднявшего эту тему на подобающий ей уровень. ПАМЯТЬ — САМОСОЗНАНИЕ — КУЛЬТУРА Очевидно, было бы глубоко неверным считать, что именно память отличает человека от животных, составляя его преимущество перед ними. Если животные способны к тому, что в экспериментальной психологии называется «научением» — а психологи-экспериментаторы зафиксировали эту способность у достаточно многих представителей животного мира, — следовательно, они обладают памятью. Но это память в самом общем смысле слова: когда имеется в виду способность живого существа каким-то образом удерживать в своей психике впечатления от более или менее часто повторяющихся внешних воздействий, перестраивая в соответствии с ними «схемы» и «модели» поведения в соответствующих ситуациях. Ее можно назвать естественной или даже телесной памятью. В качестве естественной она не столько память души, сколько память связанного с нею тела. В той мере, в какой «животная душа» (Аристотель) — телесна, память животного — «органична» и «механична». Вместе с инстинктом, в котором животному непосредственно дана память его вида (рода), индивидуальная память о тех специфических, хотя и повторяющихся ситуациях, на которые ему пришлось «отреагировать», образует сущность «животной души». А потому ее можно считать в еще большей мере, чем саму эту душу, внутренней формой данного животного, обеспечивающей его целостность и самотождественность как живого существа. В качестве живого существа, через одну из своих ипостасей — телесность — причастного и к животному (и к растительному, и даже неорганически-«механическому») миру, человек также обладает естественной, или «телесной», памятью. Однако не с нею связана специфика его памяти как существа не только природно-те-лесного, но и культурно-сверхприродного. Человеческая специфика памяти связана с тем, что — именно в качестве живых существ, обладающих телом, — мы одновременно принадлежим и культуре, в результате возникновения которой человеческая форма общности оказалась коренным, принципиальным образом отличной от всех иных «естественных общностей», каковые встречаются в природе («общества» муравьев, пчел, обезьяньи стаи и пр.). Особенность человеческой памяти заключается в том, что это уже не естественно-природная, а социально-культурная память. А поскольку культура — не что иное, как осознающая себя (философы сказали бы «рефлектирующая») история человеческого развития, непрерывно накапливающийся опыт ее осмысления, вновь и вновь погружаемый в непосредственный процесс исторического творчества, чтобы соучаствовать в нем, постольку культурная память не «механична», не «телесна», а «исторична». Это всегда опыт переживания истории — временного процесса, процесса превращения будущего в настоящее, настоящего — в прошлое, вчерашнего прошлого — в позавчерашнее и т.д. Это всегда опыт новых и новых попыток справиться с энтропийными процессами «временности» — с необратимой тенденцией аннигиляции прошлого, растворения его в небытии. В этом смысле специфической особенностью культурной памяти как памяти исторической является ее ориентация на спасение прошлого — осознанная борьба с забвением, с погружением прошлого в небытие. Вот тут-то, где историческая память, казалось бы, ближе всего соприкасается с механической и телесной (ведь удерживание следов вчерашних телесно-физиологических Предыдущая Следующая

[ГЛАВНАЯ] [НОВОСТИ] [ЧТО ЭТО? ГДЕ Я?] [МУЗЫКАНТЫ] [ТЕКСТЫ] [ПОСЛУШАТЬ!] [КУХНЯ] [БИБЛИОТЕКА]