«Бостонское
Чаепитие»

Кое-что из истории отечественной рок-музыки Уральские самоцветы Некоторые изыскания в истории свердловской рок-музыки Почему именно Свердловск? Почему именно он стал в 80-е крупнейшим центром отечественной рок-музыки? Вопрос на засыпку. Видимо, там, за уральскими горами, что-то происходит с сознанием, особенно музыкальным, и оно начинает выдавать нечто непредсказуемое и уникальное. А может, на этом географическом рубеже давление западной культуры (в том числе и рок-музыки) окончательно ослабевает и начинаются… Нет, не дикие азиатские пляски, отнюдь! Здесь рождаются своя, ни на что не похожая эстетика, свои звук, цвет, энергетика. Свердловская традиция в истории отечественной рок-музыки стояла всегда как-то особняком и была, по сути, самой загадочной. В 80-х здесь уже сложилась некая, прямо скажем, школа, и это отличает Свердловск от Москвы или Питера. Ее своеобразие во многом определили две мощные фигуры - поэт Илья Кормильцев и пианист Александр Пантыкин, которого заслуженно можно назвать дедушкой свердловского рока. Все начиналось еще в конце 70-х . Одним из самых ранних и по-настоящему интересных музыкальных явлений в Свердловске был ансамбль «Сонанас» под предводительством Игоря Скрипкаря и Александра Пантыкина. Концепция арт-рока, предложенная «Сонансом», как точно заметил один именитый рок-критик, «шла не от «Йес» и «Пинк Флойд», как у большинства, а от Прокофьева и Шостаковича». В общем, это вам «не халва по рупь двадцать» - музыка была сложная и интеллектуальная, а композиции полифонические и многочастные! В 1980 году группа распадается на 2 новых проекта - «Трек» и «Урфин Джюс». Именно в составе «Трека» и появилась впервые на большой сцене Настя Полева, ставшая первой рок-леди и одной из самых интересных вокалисток страны. Пока «Трек» экспериментировал с хард-роковым звучанимем, а «Урфин Джюс» синтезировал джаз-рок, элементы «новой волны» и попс, на сцену тем временем вышли новые герои. Группой, прославившей Свердловск по всей стране и достигшей сказочных высот славы и признания, стал, бесспорно, «Наутилус Помпилиус». Романтический облик солиста, злободневное звучание текстов, сочные аранжировки с патетическими клавишными и пронизывающим саксофоном - сделали группу в конце 80-х фигурой номер один, а знаменитая «Я хочу быть с тобой» и потом, по прошествии «нау-бума», долгое время держалась в хит-парадах. «Наутилус» – это целая эпоха, целый мир, миф, продолжающий оказывать влияние на отечественную музыку и поныне и заслуживающий отдельного разговора. Второе по величине открытие - «Агата Кристи», проделавшая путь от звучания нововолновой рок-группы до причудливого технобита, но не потерявшая при этом какой-то своей, очень самостоятельной и во многом бескомпромиссной идейной закваски. Однако были и другие имена – менее, может быть, сейчас вспоминаемые, но не менее заслуживающие самого пристального внимания. Абслютно неподражаемый «Апрельский марш», умудрившийся сочетать хорошо поставленный оперный вокал (М.Симаков), интеллектуально-ироничныне тексты и электронно-клавишные аранжировки. Необыкновенно нежная и хрупкая «Настя», в текстах которой сочетались и подростковое простодушие («Танец на цыпочках»), и тонкий лиризм («Вниз по течению») и экзотические мотивы, часто связанные, как ни странно, с Японией («Тацу»). Кстати, чувство «школы» и «традиции» у свердловчан (хотя они могут со мной и не согласиться) весьма развито. Показательна реплика одного из братьев Самойловых о раннем творчестве «Агаты Кристи»: «В нашей музыке есть некоторая угловатость, свойственная также «Кабинету». Потому что мы знали и любили «Трек». Мы демократичны и раскованны в формах, потому что воспитаны на балладах «Урфин Джюса». Мы стараемся быть чувственными и искренними, как «Настя», потому что нам нравится чувственность и искренность «Наутилуса». Есть ли у свердловского рока характерные черты? Пожалуй, да. В 80-е – это прежде всего некая помпезность и склонность к арт-роковым приемам. Причем музыканты часто строили свой саунд не на гитарном звучании, а на насыщенных клавишных аранжировках, не испытывая при этом, кстати, ни малейшего страха показаться попсовыми. Был и серьезный подход к сценическому облику - отсюда и галифе с орденами ( «Наутилус Помпилиус»), и фраки (ранняя «Агата Кристи»)… При этом еще «Урфин Джюс» своим хард-попсовым (!) звучанием утвердил за свердловским роком тенденцию к решительному экспериментированию, при котором размывание границ между стилями смело выбиралось в пользу наиболее эффективной реализации своей индивидуальности. Сильно выбивался всегда из этого ряда разве что «Чайф», и по сей день сохранивший ортодоксальную рок-н-ролльную эстетику, с классической русской отвязностью и уральским задором. Но именно лидер «Чайфа» В.Шахрин сказал о свердловском роке примерно следующее: «Нам просто наплевать, что у вас тут в столицах делается – что модно, что не модно, что принято, что не принято. Мы поем, как поется». И правильно сказал! Ведь если бы не это, не было бы у нас ни «Наутилуса», ни «Агаты», ни «Насти». Тусовка-то была очень тесной, музыканты часто перекочевывали из одного состава в другой, а то и играли в нескольких группах сразу. Всех превзошли в этом, пожалуй, все тот же А. Пантыкин и Е.Белкин, ныне гитарист и продюсер группы «Настя». А поэты Илья и Евгений Кормильцевы писали тексты чуть ли не для половины групп Свердловского рок-клуба (в этом качестве они присутствуют, кстати, на последнем альбоме «Насти» оба). Нередко музыканты помогали друг другу в записях и на концертах. Иногда случались курьезы. Например, буквально спустя полчаса после своего триумфального выступления на Подольском рок-фестивале (в 1997 году) музыканты «Наутилуса» вышли на сцену подыгрывать своей землячке Насте Полевой и… были освистаны. Ну не понравилась рокерам музыка «Насти» – и все тут! А «наутилусов», едва успевших стать в тот день героями, но уже сменивших свои сценические костюмы, попросту не узнали! Программа едва была доиграна до половины, а музыкантов, как рассказывают некоторые очевидцы, даже закидали яблоками. В 2000-м Свердловск (ныне все же Екатеринбург) вновь дал о себе знать благодаря фильму «Брат-2», в котором бескомпромиссный патриот А. Балабанов вытащил на свет новую поросль уральских музыкантов – Ю.Чичерину и «Смысловые галлюцинации». Какие слова внесут они в летопись свердловской музыки? Пока судить рано - посмотрим. Но мы с нетерпением ждем новых имен! Владимир Преображенский окт. 2000 г. «Черный пес» рок-н-ролла Заметки о питерской рок-культуре Город на Неве не случайно, видимо, всегда претендовал на статус рок-столицы «номер один». Имел и имеет на то некоторые основания. Известно ведь, что многие московские музыканты (да тот же Константин Кинчев), став местными «звездами» в Москве, ехали покорять именно питерскую публику, чтобы окончательно убедиться в собственной крутизне (впрочем, случалось и обратное). Говорить о питерской школе рок-музыки очень сложно, ибо, пожалуй, никакая другая столица не дала такой пестрой музыкальной картины, где рок-команды так непохожи друг на друга, а их стили так неуловимы. Что общего, например, между «Аукцыоном» и «Аквариумом», «Кино» и «Телевизором», между «Сплином» и «Текиладжазззом»? Однако - на свой страх и риск - можем попытаться все же уловить в питерской музыке некое общее начало. Питер – город интеллектуалов, философов. Имея за плечами весьма немалое культурное и историческое наследие, питерцы ощущают в себе некий мессианский импульс и подспудно чувствуют себя некими хранителями культуры и ее проводниками. Так или иначе, в питерской рок-музыке всегда большое значение имела интеллектуальная составляющая, подкрепленная немалой эрудицией. (Достаточно вспомнить тексты «Аквариума» или «Пикника» – и вы поймете, о чем я.) Разумеется, отсюда же и характерный питерский снобизм, свойственный, как известно, всем «законодателям мод». Извечная питерская мрачность и неистребимая «достоевщина», помноженные на туманную эйфорию «белых ночей», немного гротескный аристократизм, приправленный, словно перцем, тонким абсурдизмом – это, знаете, смесь довольно гремучая, но, как мы видим, и весьма плодотворная.. Кроме того, Питер (по крайней мере, в 80-е) был всегда неким генератором рок-н-рольной идеи. Городом, на прокуренных кухнях которого рок-н-ролл становился образом жизни, с его характерным нонкнформизмом и андеграундным сознанием (на ум опять же приходит Достоевский с его «Записками из подполья»). Артистический Питер – город Художников, в меру сумасшедших и гениальных. Впрочем, все это размышления. А теперь – история. Июль 1957 года – первая инъекция в СССР зарубежной молодежной культуры – VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Именно на нем впервые зазвучали у нас в стране новые новые танцевательные ритмы и гармонии, потрясшие умы первых меломанов. Как следствие – расцвет джаза, несущего новый субкультурный язык и новую атрибутику. Середина 60-х – массовое увлечение музыкой «Битлз». Возникновение групп, копирующих западные рок-н-ролльные стандарты. Первые «сейшны»: музыканты различных групп играют не только на одной аппаратуре, но часто и на одних инструментах. Среди известных ленинградских групп того времени - «Авангард-66», «Садко», «Аргонавты». Конец 60-х – усиление тенденции к исполнению собственных сочинений. Рост технического уровня музыкантов. Появление хард- и арт-рока. Начало 70-х – Первые полуподпольные рок-фестивали, которые нередко маскировались под свадьбы, киносъемки и т.д. Однако в результате этих мероприятий многие группы обретают большую популярность и становятся легендарными («Санкт-Петербург», «Славяне», «Мифы», «Земляне» (где, кстати, играл неизменный позднее бас-гитарист «Аквариума» А.Титов) Середина 70-х – первые попытки звукозаписи, выпуска альбомов. Начало «магнитофонной эры», во многом определившей отечественную рок-культуру. Серьезные попытки перенести на русскую почву арт- и джаз-рок. Возникновение в Ленинграде рукописного рок-журнала «Рокси», организованного Б. Гребенщиковым и битломаном Н. Васиным. Попытки создания единого культурного пространства посредством музыкальных объединений (Поп-федерация, Экспериментальный клуб-лаборатория поп-музыки и др.) Конец 70-х – начало 80-х – проникновение на отечественную сцену эстетики «новой волны» и панк-рока. («Автоматические Удовлетворители», «Пилигрим», «Гулливер») Эпатажное выступление группы «Аквариум» на всесоюзном фестивале «Весенние ритмы. Тбилиси-80»; результат - ужас организаторов и последующие проблемы для участников коллектива. Создание звукорежиссером Андреем Тропилло знаменитой подпольной студии, именуемой в неформальных кругах «Антроп» и ставшей своего рода рок-лабораторией. Здесь записывались «Аквариум» (практически все ранние альбомы), «Кино», «Странные игры», «Пикник», «Зоопарк», «Телевизор», «Алиса» и даже московская «Машина времени». 1981 год – возникновение Ленинградского рок-клуба (со своим уставом, общими собраниями, голосованиями и… своей бюрократией). С этого времени начинается легальная жизнь ленинградского рока, получившего таким образом некую официальную «прописку». Наиболее популярные группы того времени – «Россияне», «Аквариум», «Мифы», «Аргонавты», «Пикник». Главенствующий стиль – тяжелый рок. 1983 год – проходит I Ленинградский рок-фестиваль (кстати, официально он назывался «Первый городской смотр-конкурс любительских рок-групп Ленинграда». Середина 80-х – оживленный интерес к молодежной культуре, дискуссии в прессе и на телевидении о рок-культуре и неформальных объединениях молодежи. Появление серии замечательных фильмов, так или иначе связанных с молодежной культурой: «Асса», «Игла», «Рок», «Бакенбарды», «Авария, дочь мента», «Взломщик»… 1986 год – в США выходит альбом «Красная волна» с песнями «Аквариума», «Алисы», «Кино» и «Странных игр». Продюсер пластинки Джоанна Стингрей, не на шутку очарованная русским роком, активно пропагандирует творчество русских рокеров за рубежом, а за одного из них (гитариста группы «Кино» Юрия Каспаряна) даже выходит замуж. Конец 80-х – начало 90-х. В Ленинграде возникает сразу несколько молодежных центров, студия «Антроп» теряет свою монополию, теснимая молодыми и технически более оснащенными. Зарождается и бурно развивается клубная система. Середина-конец 90-х. Музыка становится все более коммерческой, границы рок-музыки сильно размываются – так же, как и стили внутри нее. Рок-музыка по большей части перестает быть неким идейным рупором своего поколения и откровением для слушателей, а выполняет теперь более скромную функцию – развлекательную. Среди модных стилей – альтернатива с одной стороны («Текиладжаз») и всевозможные модификации брит-попа – с другой («Сплин»). По-прежнему творят рок-монстры 80-х (Б.Гребенщиков, Ю.Шевчук, Л.Федоров), нередко совмещая музыкальную деятельность с продюсерской и административной. Возникают новые имена – «Краденое солнце», «Ленинград», «Король и шут». Одно из последних ярких явлений – группа «Ночные снайперы» (вот уж истинные питерцы). История продолжается… февр. 2001 г. Владимир Преображенский (Опубликовано в журнале "СМ") Во глубине сибирских групп Заметки о сибирском роке «Настоящий панк-рок – это вовсе не «Секс Пистолз», - говаривал один мой знакомый (где он сейчас, бедняга?). – Послушай «Гражданскую оборону» и вообще все, что поют в Сибири. Вот где панк». Я в свое время послушал. Да, действительно, Россия – очень панковская страна. Посмотришь вокруг… А северо-восточные регионы нашей необъятной – так вообще полный беспредел. Морозы, тайга, болота, ржавеющие в поле трактора, последний червонец и мысль о том, как дотянуть до получки. Одно большое, метафизическое и метаисторическое похмелье. И люди здесь суровые, серьезные. Бескрайние поля вокруг, а также фатальное и так почему-то притягательное для русского сердца ощущение безысходности и вселенской тоски по идеалу и Благодати понемногу каждого здесь делают философом. Поэтому-то так глобальны и сильны в головах сибирских рокеров мысли о судьбе страны и ее многострадального народа, о месте каждого из нас на этой грешной земле и проч. Оттого и панк-рок здесь особый – проникнутый эдакой всепоглощающей глобальностью. «Глобальные девочки, глобальные лампочки…» Вспомнили? Это они там на Западе поют: «Весь мир – дерьмо, я покажу вам задницу, я нажрусь как свинья и заблюю вам фуршет….» - и думают, что это верх анархизма. Для российского рокера-анархиста масштаба Егора Летова подобные пассажи – лишь помпезные сопли, а поведение «импортных» панков – не более чем проделки ватаги расшалившихся школьников. Его же позиция – вполне взрослая, и мыслит он зачастую категориями Достоевского, Бакунина, Ницше… Сравним: «Пластмассовый мир победил, макет оказался сильней…» (Летов) Или: «В моем углу засохший хлеб и тараканы… на обмороженной земле белые камни…» (Янка) И если он сходит с ума, то тоже делает это очень серьезно и с размахом. Толкнет вам телегу про национальную идею, расскажет миф про Вавилон, то есть государство, укажет на мешающих жить врагов и, осушая очередной стакан, крепко стукнет по столу кулаком. Или возьмет в руки гитару (что в общем-то иногда – одно и то же). Так уж случилось, что при разговоре о зауральском роке прежде всего на ум приходит сибирский панк и, первым делом, центральная группа_этого направления – «Гражданская оборона» - с ее многочисленными дочерне-сыновьими проектами (ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, СПИНКА МЕНТА, П.О.Г.О. (Пограничный Отряд Гражданской Обороны)). Впервые «Г.О.» заявила о себе на 1-м Новосибирском рок-фестивале, где она оказалась, в общем-то, случайно. Комитет комсомола, курировавший (неизбежно) мероприятие, запретил приезд столь маргинальных и деструктивных в своей основе групп, как московские «Звуки Му» и питерский «Аукцион». Взамен сомнительных с идеологической точки зрения коллективов кто-то добрый (видимо, идейный диверсант) предложил в качестве замены молодую группу из Омска, рекомендовав оргкомитету Егора Летова и Ко как юношей благопристойныых и социально совсем не опасных. Можете себе представить, что творилось, когда вышеозначенные заиграли. Прежде чем комсомольские функционеры опомнились и решительным образом прервали выступление (говорят, вырубили электричество), группа успела отыграть около 25 минут. Публика была потрясена не менее, чем организаторы (правда, с другим оценочным знаком), и весть о появлении столь радикальной панковской команды, как «Гражданская оборона», мгновенно разнеслась неформальной молодежью по всей Руси Великой. Далее дела бурно пошли в гору: Летов записывает многочисленные сольники (или почти), а также аккумулирует вокруг себя различные музыкальные составы, которые на полумифической студии «ГробРекорд» (интересно, как она выглядела) сочиняют всевозможные опусы, формируя их затем в альбомы. Именно сотворчество Летова с различными музыкантами вывели на свет такую яркую творческую личность, как Янка Дягелева. Это уже не совсем панк. Вернее, не просто панк. Внимательно слушая, можно заметить, насколько сильна в Янкиных песнях и фолковая традиция. И тексты, конечно же (да простят меня поклонники «Г.О.») – не чета летовским. Это действительно хорошая поэзия (несмотря на присутствие матерных слов и обилие слэнга) с яркой, выразительной и весьма небанальной образностью. Тонкий лиризм, как выросший среди грязи цветок, и запоминающаяся мелодика сохранили на всех записях особую проникновенность, даже несмотря на изыски подыгрывавших Янке музыкантов. Слушая Янку, доморощенные панки невольно учились думать не на уровне «вино-говно», а даже в панковском отношении к жизни видеть и несколько другие горизонты: От большого ума – лишь сума да тюрьма От лихой головы – лишь канавы и рвы. От красивой души – только струпья и вши От вселенской любви – только морды в крови… В простыне на ветру по росе, поутру, От бесплодных идей до бесплотных гостей От закрытых дверей до зарытых зверей От накрытых столов до пробитых голов… Однако музыка Сибири – это не только панк. Сильная славяно-этническая традиция и философский склад ума сибиряков породили, например, такое неповторимое в своем рода явление, как «Калинов мост» (Новосибирск). Группа, предводительствуемая Дмитрием Ревякиным, возникла в 1985 году, взяв курс на баладно-фолковый рок, причудливо сочетая блюзовый по энергетике пан-славянизм и по-своему понятое язычество. Обозначив качественно новый подход рок-музыки к русским культурным и историческим истокам, «Калинов мост» стал по-настоящему известен широкой публике после памятного выступления на Подольском рок-фестивале 1987 года. Пришла слава, стали множиться записи, последовали неоднократные изменения в составе группы, что было не всегда на пользу. Ныне коллектив занимает свою прочную нишу и по-прежнему любим в кругу своих фанатов. Уместно также вспомнить и самого знаменитого бард-блюзмена 80-х – Юрия Наумова, ведь родина его – Новосибирск, а стиль и мировоззрение в чем-то близки и баладной фолковости «Калинова моста», и надрывной апокалиптичности Летова, а тексты достаточно богаты и с философской, и с литературной точек зрения, чтобы рассматривать их автора как достойного продолжателя русской бардовской традиции. Из Сибири он, правда, довольно рано перебрался в Питер, а там и еще дальше, и теперь шлет нам пламенные приветы из города небоскребов, «Кока-колы» и цивильных негров. Иногда и приезжает в Россию-матушку, чтобы в очередной раз показать, что есть настоящий акустический блюз. Музыкальную культуру Сибири мы знаем все-таки, видимо, недостаточно хорошо для исчерпывающего анализа, но некоторые ее бесспорные рок-жемчужины никак не могли укрыться от нашего пристального внимания. Одну из самых интересных с музыкальной точки зрения группу - «Восточный синдром» (Магадан) – местные критики в свое время назвали продолжательницей традиций «Кинг Кримсон». Появившийся в 1987 году, коллектив взял курс на эклектичный нововолновый джаз-рок с элементами авангарда. Записав ряд интересных альбомов («Студия 13», «Клуб местной промышленности», С ключами на носу»), «Восточный синдром» испытывает полосу творческого кризиса, однако в 1988 году музыканты участвуют в совместном проекте с другой магаданской группой – «Миссией: Антициклон». «Миссия: Антициклон», кстати, никуда не исчезла, и в последнее время ее можно довольно часто наблюдать в московских ночных клубах. Если в середине 80-х (группа возникла в 1987 году) они играли стандартный хард-рок а-ля Ричи Блэкмор (получалось, разумеется, лишь бледное подобие), то затем, пройдя ряд стилевых мутаций (в том числе увлечение арт-роком) , к концу 90-х музыканты вырулили к коммерческому «тяжелому» звучанию, в котором сочетаются элементы гранжа, альтернативы, а в общей экспрессии и подаче угадывается даже что-то от глэм-рока. Группа выглядит очень профессионально, хотя тексты, надо сказать, временами весьма попсовые. Вот что делает в людьми тяжелая стезя шоу-бизнеса! Что сейчас происходит в Сибири, нам, издалека, понять довольно сложно. Что нынче в моде - рокапопс, панк или рэгги – и чем пичкуют малолеток местные ди-джеи?… Кстати, а почему никто до сих пор не сделал –техноримиксы на песни «Гражданской обороны»? Ди-джеи, навострите ушки! Алюминиевые огурцы на брезентовом поле культуры К 10-летию со дня трагической гибели лидера группы «Кино» Виктора Цоя Здравствуйте, девочки, Здравствуйте, мальчики, Смотрите на меня в окно И мне кидайте свои пальчики, да-а Ведь я сажаю алюминиевые огурцы На брезентовом поле… Существовала примечательная традиция - помните? — отправлять студентов на картошку. Впрочем, не только студентов и не только на картошку. Возникали варианты. Культурное наследие русского рока было бы лишено одного из своих самых сочных шедевров, если бы... Если бы одним из таких учащихся, отправленных в колхоз вместе с сокурсниками по училищу, не оказался бы юный Витя Цой. «Он говорил, - вспоминает экс-музыкант «Кино» Алексей Рыбин, - что под дождем, на раскисшем грязью поле огурцы, которые будущим художникам приказано было собирать, имели вид совершенно неорганических предметов – холодные, серые, скользкие; тяжелые штуки, алюминиевые огурцы». Далее, как мы знаем теперь, возник текст, а вместе с ним и музыка. «Вся песня была веселой абсурдной игрой слов, не больше, правда, абсурдней, чем многое из того, что приходилось делать тогда Витьке, мне, Марьяше и нашим друзьям… (Из книги А. Рыбина «Кино с самого начала») Однако для подростков, которые впоследствии часами мучили расстроенные гитары, повторяя сагу о загадочном овоще, этот текст значил нечто большее. Если вдуматься, песня во многом отразила настроения молодежи середины 80-х (плюс-минус). Ну разумеется, молодежи не всей, а той ее части, для которой символ алюминиевых огурцов невольно вырастал в куда более глубокую жизненную мифологему. Она заключала в себе мироощущение любого творческого человека, оказавшегося аутсайдером на фоне господствующих в обществе ценностей и взглядов. Нет меня дома целыми днями Занят бездельем, играю словами, Каждое утро снова жизнь знаю-начинаю И ни черта ни в чем не понимаю… Замечательная самоирония. Но наряду с тем это и автопортрет рок-музыканта и поэта глазами обывателя. Обывателя, которого так приятно позлить, вслед за О.Уайльдом заявив, что «всякое искусство совершенно бесполезно». И потому «сажать алюминиевые огурцы на брезентовом поле», получается, - вполне закономерный путь Художника, внутренне свободного от догм, моды, идеологий. Реальное творчество в виртуальном мире. Или наоборот. …Три чукотских мудреца Твердят, твердят мне без конца: «Металл не принесет плода, Игра не стоит свеч: а результат-труда… Впрочем, есть в этом и извечный протест подростка-максималиста, противопоставляющего прагматизму и рационалистичности «отцов» спонтанность и фантазию, умение наслаждаться красотой минуты и не ждать от любого начатого дела материально зримого «плода». Но и эта мифологема извечна. И посему песни Цоя еще долго будут бренчать по подъездам, и каждой будет чувствовать в этих строчках что-то очень близкое и знакомое, как будто отголоски собственных мыслей. Тот, кто в пятнадцать лет сбежал из дома Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе. Тот, у кого есть хороший жизненный план Вряд ли будет думать о чем-то другом… Звездная популярность группы «Кино» как нельзя лучше пришлась на то время, когда социальное оживление и связанная с этим некая психологическая эйфория стали определенным символом эпохи. Неслучайно и цоевская песня «Перемен» была воспринята тогда едва ли не как гимн поколения. И герой Цоя в фильме «Асса» – образ, который нынче воспринимается уже с некой милой иронией (эдакий нарочитый подростковый нонконформист) казался вполне правдоподобным, узнаваемым и реальным. Подобный пафос еще не успел тогда превратиться в слащавую обертку, не успел покрыться глянцем, на который так удобно навесить ярлык «неформальность» и продать (как не раз делалось впоследствии). Нет, все было еще честно и, разумеется, немного наивно. Но в этом не слабость еще очень молодой тогда отечественной рок-культуры. Наоборот. И когда Цой говорил, например, о том, что единственное место, где он попросил бы политического убежища, - «Диснейленд», это не было эффектной позой рок-кумира или «модной фишкой», как сказал бы нынешний ди-джей. Достаточно послушать несколько песен, скажем, с альбома «45» или «Это не любовь», чтобы понять, что человек действительно так смотрел на мир: открыто, немного по-детски, но при этом очень внимательно и вдумчиво. Если вослед дотошным рок-критикам придирчиво посмотреть на музыку группы «Кино», то действительно можно найти здесь и достаточно попсовый мелодизм, и простенькие, местами однообразные аранжировки, и не отягощенные никакими «вторыми планами» тексты о том, как становится грустно, «когда твоя девушка больна», и совсем незамысловатые рифмы вроде «кино-вино», которые «просто поэту» вы простили бы с трудом. Кажется, еще шаг – и получится «Мумий Тролль» … Брит-поп какой-нибудь. Нет-нет да и зазвучит где-нибудь в кругу меломанов немного кощунственная мысль о том, что Цой ушел вовремя (не успел поставить творчество на музыкальный конвейер, не подчинил свой дар законам шоу-бизнеса). Проще говоря, не превратился в поп-звезду с «рокерскими» амбициями и атрибутикой. Не успел? Думаю, дело, главным образом, в другом. Не попсовая была у этого человека внутренняя «закваска». Убежден: не станет попсовый человек, уже будучи рок-звездой, работать в кочегарке! И значит дело не в аранжировках. «Мы могли сегодня одеться так, завтра иначе,- вспоминает Рыбин,- отрастить волосы, сбрить их наголо, играть хард-рок или панк, слушать Донну Саммер или Кинг Кримзон – в пустыне, которую мы создавали вокруг себя, отсутствовало понятие «мода». В общем-то, историей группы в очередной раз лишь была доказана старая истина о том, что любое по-настоящему значимое культурное явление не укладывается в рамки определенного стиля, направления, жанра. Как группу «Кино» невозможно было обозначить лишь характерными признаками рок-группы в традиционном понимании, так и отечественные рок-традиции, на мой взгляд, значительно причудливее и в этом смысле многообразнее своего западного аналога. Именно это, должно быть, имел в виду Юрий Шевчук, когда однажды сказал примерно следующее: «Микрофонов нет. Барабанов нет. «Звука» нет… Ничего нет. Но русский рок есть!» Особенности же подхода к звуку – ни для кого не секрет - во многом диктуют время и технические возможности. Песни группы «Кино», воскрешенные питерским ди-джеем Рикошетом, сегодня звучат не менее актуально и убедительно, чем 10 лет назад. Предоставив нам возможность и спорить, и предполагать, и критиковать, и восхищаться, их автор ушел. Ушел, оставив после себя толпы поклонников и подражателей, домыслы о своей загадочной судьбе, но прежде всего - незабываемые образы песен: «Восьмиклассница», «Звезда по имени Солнце»… И конечно же «Алюминиевые огурцы». Владимир Преображенский (статья опубликована в журнале «Ять») ПОНРАВИЛОСЬ? back:

[ГЛАВНАЯ] [НОВОСТИ] [ЧТО ЭТО? ГДЕ Я?] [МУЗЫКАНТЫ] [ТЕКСТЫ] [ПОСЛУШАТЬ!] [КУХНЯ] [БИБЛИОТЕКА]