| |||
Предыдущая Следующая
Каламбур, гротеск, благг, гегг — исторические формы французского юмора, обусловленные историческими изменениями жизни нации. Конечно, каламбур не исчез с падением аристократии. Речь идет лишь о приоритете разных форм комического в разные эпохи. Национальное своеоб-
93
разие культуры каждого народа живет и в одежде и в кухне и особенно в манере понимать вещи, проявляющейся и в формах комизма. В комическом сочетаются национальное и общечеловеческое (одни и те же явления осмеивают разные народы).
Комическое как утверждение радости бытия Комическое как утверждение радости бытия. Смех — подобие жизни (гармония, возникающая вопреки хаосу). Смех всегда есть смех над хаосом во имя гармонии, он — гармонизация хаоса. Смех — это радость вопреки злу и часто по поводу зла во имя его ниспровержения. Жизнь — созидание второй природы (живой), смех — созидание второго бытия (вымышленного, мира духовной гармонии, вносящий организацию в хаос зла).
Конечно, живая природа существует не только вопреки, но и на основе неживой, не только в нарушение ее законов, но и благодаря им. Так же и смех — и антипод реальности и ее подобие. Он стремится разрушить существующий мир, и создает новый, свой, похожий и принципиально отличный от окружающего. Историзм комедийного анализа жизни.
Историзм комедийного анализа жизни. От эпохи к эпохе менялись особенности комического: менялась и сама действительность, и исходная позиция комедийного анализа жизни.
В древнем комедийном действе критика идет с точки зрения «я», слитого с социумом (племенем, полисом). Исходная позиция — отношение насмехающегося.
В древнейшем искусстве существовали смеховые культы, бранно-пародийные образы божеств. Ритуальный смех первобытной общины включал в себя и отрицающие, и жизнеутверждающие начала, он был устремлен и к разрушению несовершенного мира, и к его возрождению на новой основе. . Смех живет по формуле всесокрушения и всетворения. Эта творческая жизнетворящая сила смеха была подмечена людьми очень давно. В древнеегипетском папирусе, хранящемся в Лейдене, божественному смеху отводится роль создателя мира: «Когда бог смеялся, родились семь богов, управляющих миром... Когда он разразился смехом, появился свет... Он разразился смехом во второй раз — появились воды...». Наконец, при седьмом взрыве смеха родилась душа (См.: Reinach. 1908. Р. 112-113). В фаллических празднествах египтян, судя по описаниям Геродота, чествовались зиждительные, созидательные силы природы, торжествовало плотское начало человека, бушевал смех, разворачивались комические перевоплощения.
Для древних греков смех был тоже жизнетворцем, радостной, веселой народной стихией. У истоков комизма обнажаются его сущностные свойства. В дни празднеств в честь Диониса обычные представления о благопристойности временно теряли силу и устанавливалась атмосфера полной раскованности. Возникал условный мир безудержного веселья, насмешки, откровенного слова и действия. Это было чествование созидательных сил природы, торжество плотского начала в человеке. Смех здесь способствовал основной цели обряда — обеспечению победы производительных сил жизни: в смехе и сквернословии видели жизнетворящую силу.
Обряд Диониса отмечался праздничным деревенским шествием, осененным изображение фаллоса. Такая фаллическая процессия воссоздана во всем своем радостном буйстве в комедии Аристофана «Ахарняне», где изображается, как аттический крестьянин Дикеополь организует шествие, празднуя сельские дионисии:
94
Фалл приподнять прошу повыше Ксанфия, Поставь корзину, дочь, приступим к таинству... Вот так, прекрасно. Дионис, владыка наш, Хочу, чтобы любезно приношение Ты принял от меня и от семьи моей...
Дикеополь затягивает «фаллическую песнь», в которой выражается радость по поводу заключения мира,
что позволяет предаваться любовным утехам. Он обращается к богу фалла Фалесу:
Тебе молюсь, вернувшись в дом.
Мир заключил я для себя.
Предыдущая Следующая
[ГЛАВНАЯ] [НОВОСТИ] [ЧТО ЭТО? ГДЕ Я?] [МУЗЫКАНТЫ] [ТЕКСТЫ] [ПОСЛУШАТЬ!] [КУХНЯ] [БИБЛИОТЕКА]
